Русские в Кабуле - Юрий Прокопенко

Утром над Кабулом было синее небо, тишина и покой нарушало только пение птиц, ароматы цветущих деревьев наполняли чистый горный воздух. Жизнь хороша! В ожидании своих коллег и машины с Дастагиром, Иван увидел выходящую из подъезда Ольгу. На ней было скромное темное платье, светлые волосы собраны в пучок. В руках была небольшая сумка. Она приветливо посмотрела на Ивана, как и на остальных коллег, собравшихся здесь. Всем сразу кивнула головой. В это время к торцу дома подъехала синяя «Волга» и из нее вышла Валентина Ивановна, гинеколог контракта, соседка Ольги по квартире.

«Значит, Ольга всю ночь спала одна в квартире, – заключил Иван, – жаль, можно было остаться на ночь». И тут же поправил себя. «Да, а сейчас на виду у всех мы бы вышли с Олей вместе как влюбленная парочка, ха-ха». Подъехал Дастагир и вся группа погрузилась в старенький джип.

Глава 4. Весенние настроения

По понедельникам приходила почта. Это вообще-то была непростая система, или как ее здесь называли, хитрая система. Со всех концов страны письма писали на единственный адрес в туркменский военный округ и далее контракт номер 1012. Это был номер контракта, где работал Иван и его коллеги-врачи. Письма запечатывали в обыкновенные конверты без почтовой марки, словом, как солдатские письма, но обязательно с указанием фамилии адресата и адреса отправителя. Что бы письмо прилетело в Кабул к понедельнику, оно должно попасть в почтовый ящик в Союзе не позже среды предыдущей недели. Здесь письма раскладывали по контрактам, и дежурный приносил их к месту сбора специалистов, то есть к углу блока, в котором жила большая часть врачей контракта. Обратные письма в Союз следовало отправлять также до среды и в этом случае они приходили в Москву к выходным. В другие города они приходили в разные сроки. Вот такая была конспирация. В письмах также не рекомендовалось писать о всякого рода происшествиях, обстрелах и иных подробностях быта, поэтому наши, проживавшие в Кабуле, нередко подменяли такого рода события условными словами. Например, интенсивные обстрелы заменяли щебетанием птиц, а взрывы – растущими фруктовыми плодами, чаще всего гранатами. Все остальное писать разрешалось.

Сегодня был понедельник, и была пора идти за письмами. Иван считал, что ему еще рано получать письма, так как прошло чуть меньше двух недель, как он прилетел в Кабул. Тем ни менее, Иван пошел к месту сбора, хотя бы для того, чтобы просто увидеть всех коллег вместе. Стояли группками, переговаривались в ожидании почтальона. Иван поглядывал на Олю, как она? Ему хотелось подойти к ней, поговорить о чем-нибудь, но он не решался сделать это при всех. Юрий пришел вместе с Валентиной, своей супругой. Принялся знакомить ее с отдельными специалистами. Ранее такой возможности не было. Валентина, будучи по своей природе женщиной общительной, с удовольствием принимала новые знакомства. К тому же все рабочие дни, когда Юрий был на своем объекте, она оставалась дома и никуда не выходила. Не рекомендовалось женщинами без сопровождения мужчин появляться где-либо среди афганцев, включая и маркет. Самое большее, что она могла себе позволить, это зайти в наш магазин, благо он находился метрах в пятидесяти от их блока. Подойдя к Ивану, Валентина присела в реверансе, улыбаясь во весь рот, и схватила его за руку для рукопожатия. Эта шутливая выходка не осталась не замеченной некоторыми из их контракта.

– Между прочим, я очень соскучилась по тебе, Иван, – с упреком сказала Валентина, – мог бы зайти к нам вечерком на чашку чая или пригласить нас к себе. Кажется, у тебя появился телевизор?

– Да, очень интересное зрелище. Тут первого мая показывали «Семнадцать мгновений весны», так там Штирлиц и Мюллер разговаривали на дари. Слышать это было невыносимо смешно. Да, часто показывают музыкальные передачи с национальными песнями. Впрочем, приходите как-нибудь, если вам интересно.

– У меня появилась идея, Иван, – вмешался в разговор Юрий, – как ты смотришь на то, чтобы изучать язык.

– Какой, дари?

– Да, бытовой. Это облегчит общение с подопечными сотрудниками, в магазинах, на маркете. И вообще, я считаю, что жить в этой стране и не знать ни слова на их языке, это неуважение к местному населению.

– Что ж, идея хорошая. Все равно делать нечего. А кто будет преподавателем?

– Любой из переводчиков. Но я думаю, что было бы лучше, если бы согласилась Шахида.

Перспектива иметь возможность более тесного контакта с этой приятной женщиной привлекала Ивана, и он поддержал эту идею.

– Давай завтра с утра обсудим этот вопрос в нашем офисе. Только больше никого привлекать не надо. В тесном кругу материал усваивается легче, сам знаешь, учил язык.

Иван знал, что Юрий перед отправкой в Кабул прошел ускоренный курс английского языка. Не зная его совсем, сейчас он мог изъясняться на английском, хотя и в ограниченном объеме. Что ж, теперь будет учить дари, глядишь, станет полиглотом.

Пришел почтальон с пачкой писем в руках. Это был доктор Цыцорин из Сыктывкара, невропатолог, тихий и застенчивый человек. Говорил он мало и часто казалось, что он испытывает вину, неизвестно за какую провинность. Его жена, Анна, педиатр, была такой же тихой и мало разговорчивой. Она могла обсудить с кем-нибудь из женщин контракта кулинарные вопросы и на этом ее интерес ограничивался.

– Внимание, – громко произнес почтальон, – раздаю письма.

Все притихли в ожидании и с надеждой услышать свою фамилию. В этот момент Иван ощутил комок в горле, он напрягся как струна и вдруг услышал: «Белецкий, два письма». Он взял эти два драгоценных белых конверта, увидел знакомый размашистый почерк близкого ему человека, инстинктивно как-бы сохраняя от других, прижал к груди и отошел в сторону.

– От жены? – спросил Юрий. – Вот это да, не успел прилететь и уже два письма. Ну, нам то ждать нечего. От нашего оболтуса скоро не дождешься.

– Подожди, не мешай слушать, – шикнула на него Валентина.

Прошла их буква алфавита «И», но писем не было. Валентина сникла.

– Не расстраивайся, – подбодрил ее Иван, – в следующий понедельник получите обязательно. Ну, я, пожалуй, пойду. Интересно, какие там новости в Москве.

Иван пришел к себе в комнату, закрыл дверь, завалился на кровать и начал читать письма.

«Здравствуй, мой дорогой, любимый Ванечка! Прошло всего лишь несколько дней, как ты улетел в Кабул, а я уже успела соскучиться по тебе. Все свободное время просиживаю за телевизором, внимательно слушаю все последние известия, все, что происходит в Афганистане. Ты сам знаешь, какие скудные новости преподносят нам. Вот я и переживаю, не зная толком, как там дела. Ходила к нашим соседям, чекистам, расспрашивала, может у них есть какие новости. А они отвечают, что надо слушать радио и смотреть телевизор. Смеются надо мной и успокаивают, говорят, что с тобой там ничего не случится. Я очень тяжело переживаю разлуку с тобой. Не могу представить себе, что до нашей встречи еще четыре с половиной месяца. Извини за подробное письмо, за описание моих переживаний. Мне так становится легче, как будто поговорила с тобой. Новостей особых нет. Ирина продолжает ходить к репетитору, скоро у них „последний звонок“, потом экзамены. Она спокойная, а я волнуюсь. С твоей работы никто не звонил. Наверно, еще слишком мало прошло времени. Пиши мне подробно о себе, о том, как там у вас поют птицы, как ты устроился, как твоя работа. Мне все интересно. Целую тысячу раз. Любящая тебя Людочка».

Иван свернул исписанные крупным почерком листы и положил их в конверт. Откинулся на подушку, посмотрел в потолок, постарался представить все, что сейчас происходило в его доме в Москве, переварить все те чувства жены, изложенные в письме. Потом он встал, достал бутылку сухого вина, отлил в стакан, сделал несколько глотков и приступил к чтению второго письма. Прочитав первые два листа, он понял, что в доме все без изменений, а жена очень скучает и переживает его отсутствие.

Завтра утром у себя в офисе Иван непременно составит ответное письмо. Но о чем писать? Ничего важного или интересного у него не случилось, особых переживаний он не испытывает. Но Иван понимал, что жена сейчас больше, чем он нуждается в поддержке и ему придется подыскать такие слова, чтобы успокоить ее, снять с нее первую волну переживаний за любимого мужа. А в том, что он любим женой, Иван не сомневался ни на йоту.

На следующее утро, перед тем как разъехаться по объектам наших специалистов ждала очень важная и приятная процедура. Доктор Колесников, исполнявший общественные обязанности казначея контракта, составлял ведомость заказов на структуру зарплаты. Это означало, что каждый специалист по собственному усмотрению должен был разделить свою месячную зарплату на три части: деньги в чеках для отправки в банк, деньги в чеках для получения на месте наличными, деньги в афганях. Последние оставляли для покупки продуктов питания и других товаров в Кабуле. Чеки обычно отправляли в Союз своим родным, чтобы они там могли воспользоваться магазинами сети «Березка», в банк отправляли для накопления. Иван решил, что первая его зарплата будет разделена следующим образом: 1000 чеков – в банк; 500 – отправит с кем-нибудь Людмиле, они ей сейчас пригодятся, остальные, а это порядка 500 рублей или 6500 афганей – на внутренние нужды.